Специально для Крым.Реалии
Многие слышали об Андрее Курбском – беглеце в Литву от деспотизма Ивана Грозного. Но он был не первым и не единственным князем, покинувшем Московию и ставшем на сторону ее врагов. Тремя десятилетиями ранее этот путь прошел Семен Бельский – и в качестве орудия своей мести он выбрал Крым.
Поход 1541 года. Подготовка
Как это не раз бывало в российской истории, часто проблемы во внешней политике были порождены проблемами во внутренней. Смерть в декабре 1533 года великого князя Василия III привела к противостоянию боярских группировок при дворе. Одним из проигравших в этой борьбе был князь Семен Бельский – в первой половине 1530-х годов не самый главный, но заметный воевода. Оказавшись в оппозиции к опекунскому совету при малолетнем Иване IV, в августе 1534 года он бежал в Литву, а затем участвовал в войне против Московии.
Проблемы во внешней политике Московии были порождены проблемами во внутренней
После Бельский отправился в Стамбул, а в 1537 году, заручившись поддержкой султана, прибыл в Крым. Он намеревался организовать совместный крымско-литовский поход на север, чтобы возродить независимое Рязанское княжество, на престол которого имел права (как единственный наследник по линии матери – бывшей тамошней княжны).
Обустроившись в Крыму, Бельский написал письмо великому князю литовскому и королю польскому Сигизмунду I. В нем князь сообщал, что султан Сулейман I приказал хану Сахибу Гераю, а также силистрийскому и кефинскому пашам выступить совместно в поход на Московию и что у одних только пашей более 40 тысяч войск, не считая крымцев. Бельский предлагал Сигизмунду вновь вторгнуться в Московию, а также просил охранной грамоты для себя и права на отъезд княжеских слуг из Литвы в Крым.
Однако еще 18 февраля 1537 года между Москвой и Вильно было подписано перемирие, и вновь начинать боевые действия Сигизмунд не хотел. Поэтому он ответил князю так: «Когда сам к нам приедешь и грамоту султанову к нам привезешь, тогда и сделаем, как будет пригоже… нет тебе никакой нужды в проездной грамоте: все наши княжата и панята свободно к нам приезжают; слуг же твоих мы немедленно велели к тебе отпустить».
Однако на пути планов Бельского стояло еще одно препятствие – «перекопский хан» Ислям Герай. Он известил Москву о намерениях князя, подчеркнув свою роль в их срыве – будто бы Сахиб Герай уверил Сулеймана, что он, Ислям, повержен, и именно поэтому султан дал добро на поход. Когда же Бельский, якобы собрав 100 тысяч войска и прибыв в Белгород, узнал, что Ислям жив, то написал Сулейману об этом, и тот отменил кампанию. Более того, по словам хана, Бельский прислал ему просьбу пропустить крымско-турецкие войска на Московию, но получил отказ.
Бельский был слишком опасен, чтобы оставить его в покое
При этом Ислям в качестве первопричины назвал алчность Сулеймана: «И ты ведай, что оттоманы – люди лихие; султан начинает это дело вовсе не для князя Бельского; он не думает о том, пригоже ли Бельскому княжение или непригоже… лишь бы ему при этом что-нибудь к себе приволочь». Так ли все было на самом деле – мы уже не узнаем.
В любом случае, Бельский был слишком опасен, чтобы оставить его в покое, поэтому Кремль прислал Исляму щедрый дар с просьбой пленить или убить князя. Параллельно был испытан и другой способ – через московского посла Бельскому была дана «опасная грамота» с прощением всех вин и обещанием великих пожалований. Однако князь, подозревая в этом хитрость, домой не вернулся.
Тогда московское правительство обратилось к Сахибу Гераю. Ханскому гонцу в Москве было сказано: «Бельский – холоп наш, а не друг; и если брат наш захочет нам дружбу свою показать, то он бы его к нам прислал или велел бы его там убить; это была б нам от него первая дружба». Гонец ответил: «Приехал Бельский от турецкого султана к хану, привез грамоту и рать подвигает на московскую украйну; государю вашему другом и братом называет себя; и которые люди бывали на Москве и его знали, что он великого князя холоп, те его бранят и в глаза ему плюют; а которые люди молодые этого не знают, те к нему пристают и идти с ним хотят; ведь Орда, и в ней люди разные, один говорит одно, а другой – другое, а государь наш для людей так молвил: а он и сам знает, что Бельский – холоп».
К этому же времени (весна-лето 1537 года) относятся и попытки Москвы играть на противоречиях двух ханов – крымского и «перекопского»; в частности, гонцов от них принимали и отпускали одновременно. Посланники Исляма жаловались на это: «Некоторые бояре говорят, чтоб князь великий был в дружбе и братстве с Саип-Гиреем царем, а Ислама оставил: ведомое дело, помирится князь великий с царем, то государю нашему Ислам-салтану плохо будет, но и великому князю добра никакого не прибудет же, так великий князь не потакал бы этим речам». Их заверили, что Москва от Исляма не отвернется.
Впрочем, это не имело значения, потому что «перекопський хан» летом был разбит крымским, а затем убит мангытским беем Бакы. Бельский, который в тот момент находился в лагере Исляма, оказался в ногайском плену. Сахиб Герай, читая гневные упреки от Сулеймана, вскоре выкупил князя, за которого торговались не только московиты, но и Сигизмунд.
Благодаря посредничеству Бельского в конце 1539 года между Крымским ханством и Литовско-Польским государством был подписан союзный военно-политический договор. Своим острием он был направлен против Московии, что прямо следует из текста: «А которые города, волости, земли и воды неприятель господарский [великий князь] Московский у отца его милости Казимера и его милости брата, великих королей, и те же у его милости короля неправдою через присягу свою побрал, царь Сагиб-Гирей те все города у того неприятеля его милости [великого князя] Московского заберет и его милости королю отдаст».
Крымско-литовское сближение вызвало обоснованные опасения в Москве, поэтому весна и осень 1540 года прошли в попытках сохранить мир с ханом. Так, 7 мая вместе с крымским посланником Егупом на полуостров отправился казак Ямгурчи с письмом. «А писал князь великий к Саип-Гирею царю, чтобы царь прислал грамоту такову, какова была с дедом его, с великим князем Иваном Васильевичем, его деду и отцу, и князь великий по тому же хочет быть с царем». А 18 июля Ямгурчи вернулся в сопровождении крымского толмача и с ханским обещанием скорого приезда «большого посла».
2 сентября в Крым поехал московский посол князь Александр Кашин-Оболенский, «царя к правде привести на той грамоте шертной, что Сулеш-мурза у великого князя на Москве написал». Сулеш отправился вместе с ним, поклявшись перед тем всячески способствовать тому, чтобы «царю быть с великим князем в крепком братстве». С этого момента в течение следующих 30 лет Сулеш выступал вождем промосковской партии в Крыму и неоднократно оказывал разнообразные услуги Кремлю.
Десятью днями позже в Москву прибыл и крымский «большой посол» мурза Тагалдый. От лица хана он заверил, что «Саип-Гирей царь хочет с тобою, с великим государем, быть в сердечной дружбе лучше Миньли-Гирея, отца своего, и правду крепкую даст царь на шертной грамоте перед твоим послом, перед князем Александром сам в головах и с ним калга и иные царевичи».
Не особенно доверяя этим обещаниям, московский двор весь год продолжал интенсивные переговоры с ногайцами, а также пытался вовлечь в орбиту своей политики и Астраханское ханство. И в ноябре 1540 года тамошний хан Абды-Рахман устами своего посла Ян-Махмета предложил «чтобы похотел великий князь... быть в дружбе и в братстве... и другу бы нашему друг был, а недругу недругом, и на всех бы недругов наших был с ними заодно».
В целом у Москвы были основания сомневаться в искренности хана, потому что осенью Бельский писал Сигизмунду, что он успел отвратить поход крымцев на Литву, а Сахиб Герай «присягу учинил, хочет весной со всем войском своим пойти на Москву». Впрочем, 1 марта 1541 года хан «прислал своего человека Азифергада с грамотою, а писал царь в грамоте, что хочет быть с великим князем в сердечной дружбе до своей смерти».
Трудно сказать, был ли это отвлекающий маневр перед уже решенной войной, или Сахиб Герай и вправду в это время искал мира с Московией. Но ход событий на казанско-московском фронте делал столкновение неизбежным.
Казанский хан Сафа Герай регулярно нападал на российские города, в том числе Муром и Кострому («много пленивши народу христианского и сел пожегши»), и рано или поздно Москва должна была дать ответ. Кроме того, пошатнулось и внутреннее положение хана – опираясь исключительно на свою крымскую свиту, он настроил против себя многих казанцев. И в мае 1541 года недовольные прислали в Москву гонцов сказать: «А мы великому князю послужим, царя убьем или схватим да воеводам выдадим; от царя теперь казанским людям великая нужда: у многих князей ясаки отнимал да крымцам отдал; и земским людям великая нужда; копит казну да в Крым отсылает».
Война с Московией стала вопросом времени
Это было слишком заманчивое предложение, чтобы его проигнорировать, поэтому Кремль отправил князя Ивана Шуйского «и иных воевод, и многих людей дворовых, и городовых 17 городов… стоять во Владимире, а с Казанью ссылаться». Сахиб Герай не мог допустить похода против Сафы, так что война с Московией стала вопросом времени.
Решающим аргументом стала позиция Бельского. На приеме у Сахиба Герая князь заявил, что ему ведомы броды на Оке, и он берется провести через них крымское войско. Как записал придворный хроникер Реммал-ходжа, собравшиеся беи и мурзы с восторгом приняли слова Бельского: «если бы тот брод был нам известен, то Московское государство давно было бы наше; этому только и препятствовала река Ока». Хан же приказал начать подготовку к походу, чтобы «в три дня было собрано войско», при этом припасов было велено брать с собою на три месяца.
Интересно, что в это же время и Москва предприняла последнюю попытку отвратить Семена Бельского от его планов. Иван Бельский, его брат и фактический глава московского правительства, при заступничестве митрополита Иоасафа добился помилования беглецу. 8 мая 1541 года в Крым к хану отправился гонец Остафий Андреев с напоминанием, что хан обещал «с великим князем держать дружбу крепкую и братство любовное». С ним ехали крымский гонец Азифергад и московский человек Иов Кайсаров – этот вез Бельскому жалованную грамоту с «немалыми поминками» и просьбой отговорить хана от войны.
Но «Остафий царя в Крыму не заехал, ни княжий человек Ивана – брата его, князя Семена: царь его с собою взял в Поле, а стоит царь и царевичи со многими людьми крымскими и с ногаями на Днепре на Ислям-Кермене, а собирается со многими людьми, а говорят в Крыму, что царь хочет идти на великого князя».
Война началась.
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии.Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://dwdo7ovou46x7.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: