Специально для Крым.Реалии
Решение о начале войны с Московией было принято в Стамбуле еще в феврале 1568 года, но боевые действия пришлось отложить больше, чем на год. Потому что серьезная война требовала серьезной подготовки – как военной, так и дипломатической.
14 февраля 1568 года султан Селим II издал указ, которым извещал наместника Кефе Джафер-бея о решении начать войну для захвата Астрахани. Тот должен был в ответ изложить свои соображения о времени и способе организации кампании; кроме того, он должен был обсудить эти вопросы с ханом Девлетом Гераем. Состоялось несколько таких совещаний, на одном из них, 3 апреля, присутствовали высшие крымские чиновники (и об этом стало известно московским послам). По результатам обсуждений Джафер отправил в Стамбул список необходимых для войны материалов (увы, он не сохранился).
Новость о начале похода не то, чтобы застала Девлета Герая врасплох, но оказалась неприятным сюрпризом. Как выяснилось из султанских приказов, а их чауши приносили в Бахчисарай трижды, на Волгу должен был отправиться двоюродный ханский брат Крым Герай – дальний родственник последних астраханских ханов. Это было опасно со всех сторон. В лучшем случае, возрожденное под османским протекторатом Астраханское ханство превратилось бы в соперника Крымского и претендента на первенство в степи, как уже бывало в прошлом. В худшем случае султан мог посадить Крыма Герая на место Девлета, пока тот будет занят войной, что также случалось (и еще не раз случится в будущем).
Хан в сердцах бросил московскому послу Афанасию Нагому: «Я бы с государем вашим, побранившись, и помирился, да теперь на государя вашего поднимается человек тяжелый, турский царь, и меня на Астрахань посылает; да и все бусурманские государства на государя вашего поднимаются за то, что государь ваш побрал бусурманские юрты». Нагой ответил: «Астрахань государю нашему дал Бог, и стоит за нее Бог же да государь наш; ведаешь и сам, что государь наш сидит на своем коне и недругам свою недружбу мстит».
Девлет Герай вновь решил пройти между струями: с одной стороны, продемонстрировать свою лояльность Стамбулу и готовность воевать, с другой – в очередной раз оттянуть кампанию или даже убедить султана отменить ее. Так что хотя еще весной хан принимал очередного царского гонца с мирными предложениями, уже 4 июля он отправил в поход на Рязанщину трех своих сыновей. Параллельно хан вступил в переписку с Селимом II, убеждая того, что в этом году начинать уже поздно, войска будет терзать летняя жажда, а если выступить осенью – то зимние морозы. Из-за прошлогоднего неурожая в Крыму недостаточно запасов для большой экспедиции, крымские войска уже напали на Московию, да и вообще от конницы немного толку при осаде крепостей. «У меня верная весть, что московский государь послал в Астрахань 60000 войска; если Астрахани не возьмем, то бесчестие будет тебе, а не мне; а захочешь с московским воевать, то вели своим людям идти вместе со мною на московские украйны: если которых городов и не возьмем, то, по крайней мере, землю повоюем и досаду учиним».
Но в отличие от отца, Селим II не отступил от своих планов и лишь заверил хана, что выдаст ему Крыма Герая после завершения похода. Впрочем, Девлет Герай султану не поверил и написал письмо Ивану IV, предупредив о скорой войне: «Мы не захотели турецким людям на наш юрт дорогу проложить и потому послали к тебе объявить о том». Хан советовал царю отказаться от Астрахани в пользу Бахчисарая или хотя бы создать там вассальное ханство во главе с каким-нибудь родственником Девлета, ибо «мы с тобой, с братом моим, временем бранимся, а временем и миримся». Но и из этой затеи ничего не вышло – Иван ответил: «Когда то ведется, чтоб, взявши города, опять отдавать их?»
Тем временем на московских границах были развернуты пять полков под началом главного воеводы того времени князя Ивана Бельского. На перехват крымцев под Рязанью была отправлена «легкая рать», но врага не настигла. Также неудачей закончилась попытка отразить нападение мурзы Сулеша на земли в верховьях Оки в середине сентября того же года. В ожидании большого похода крымцев на Рязанщину войска не распускали даже зимой. В главной цели будущей войны – Астрахани – сомнений не было, но нельзя было исключать и возможности прорыва крымской конницы в тыл, чтобы помешать московскому контрнаступлению. Положение на западной границе тоже не внушало оптимизма – еще зимой 1567/68 года литовцы захватили два города, так что немалые московские силы были скованы на этом направлении.
20 июля 1568 года в Кефе прибыл на замену Джаферу новый наместник – бейлербей Касым-паша. Судя по объему полномочий, его вполне можно было назвать главнокомандующим – он отвечал за сбор вооружения и припасов, постройку кораблей, руководство армией и даже рытье канала. Вместе с ним в город прибыли три корабля с 50 разнокалиберными пушками и соответствующее количество пороха, а также судовые мастера и отряд саперов.
Касым предложил Девлету Гераю начать поход немедленно, но тот решительно отказался, заявив, что если паше так не терпится, то пусть отправляется один. Поскольку с Касымом не прибыли янычары, объяснил хан, то основная тяжесть штурма Астрахани падет на плечи крымцев, а они брать города не привыкли. В конечном итоге бейлербей сосредоточил свои усилия на логистике.
Малые плоскодонные суда, предназначенные для плавания по Дону, строились тут же, на верфях Кефе; для управления процессом из Ак-Кермена (Белгорода) был выписан инженер Хызыр Мустафа-реис. Однако главной тыловой базой кампании согласно указам, доставленным еще 8 июня, объявлялся Азов. Его комендант Айдар-ага получал особые полномочия для хранения припасов и пороха, свозимых со всего Черного моря. Строительство кораблей и наполнение войсковых магазинов продолжались весь год.
Для похода Девлет Герай велел закупить в Валахии 700 лошадей (вероятно, тягловых – ездовых и своих было в достатке), они прибыли в мае 1569 года. Касым-паша передал хану 1000 тегиляев (стеганых доспехов) и по 3 тысячи кафтанов и пар сапог, еще столько же Девлет велел закупить в Гёзлеве (Евпатории). Чуть позже от султана прибыли 30 тысяч золотых, по тысяче кафтанов и пар сапог, тысяча сабель и 300 отрезов бархата и атласов, а также множество галет, проса и пшеницы. В поход крымцы должны были взять с собой просо, по одной телеге снабжения на пять человек.
В Стамбуле настолько были уверены в успехе кампании, что заранее получали у султана «жалованные грамоты» на должности
В Стамбуле настолько были уверены в успехе кампании, что заранее получали у султана «жалованные грамоты» на должности: «где кому на котором приказе быть». Участники экспедиции даже брали у работорговцев задатки за будущих пленных, которых планировали привезти для продажи.
Подготовка к войне означала и активизацию усилий на дипломатическом фронте. Еще в 1568 году польским послам в Стамбуле удалось добиться продления польско-турецкого договора, так что султан даже велел крымскому хану «ничем не нарушать» перемирия с королем Сигизмундом II. Тогда же послы, прослышав о проекте Волго-Донского канала, предложили совместное выступление Вильно и Стамбула против Москвы.
В тот раз их не услышали, но уже вскоре ситуация поменялась. 19 апреля 1569 года из Стамбула в Люблин, где как раз заседал судьбоносный сейм, положивший начало Речи Посполитой, отправился Ибраим-эфенди (урожденный поляк Иоахим Страз). 10 мая посланник прибыл на место, а на следующий день получил аудиенцию у короля. В переданном Сигизмунду II послании Селима II было сказано, что состоится поход на Астрахань, что в нем примут участие османские и крымские войска, и что для Польши он не несет никакой угрозы. В конце весьма обтекаемо говорилось, что было бы очень кстати, если бы польские войска в это время напали на Московию, и предлагалось обсудить это с Ибраимом.
Речь Посполитая так и не напала на Московию совместно с Османской империей
Король никуда не спешил, его значительно больше занимали вопросы объединения Польши с Литвой, так что переговоры прошли только 14 июня, а затем – еще несколько дней спустя. Содержание их так и осталось секретным, но одно можно сказать наверняка – Речь Посполитая так и не напала на Московию совместно с Османской империей. Царский посол в Стамбуле Иван Новосильцев в 1570 году так передавал мотивацию Сигизмунда: «Пойти нам сговором на московского непригоже, и хоть бы, пойдя на него, Москву возьмем, нам какая в том похвала и честь будет, что мы на него пойдем сговором?» Но уже сам факт польско-литовских переговоров в Люблине должен был обезопасить Крымское ханство от неприятностей с запада и обеспокоить Ивана IV, так что миссия Ибраима не была полностью провальной.
В обратный путь турецкого посла сопровождал польский коллега Енджей Тарановский, вместе они прибыли в Стамбул 14 июля 1569 года. Тарановский был принят Селимом II, получил приглашение присоединится к походу и отправился в путь, нагнав крымско-турецкую армию уже под Астраханью.
На противоположном фланге разгорелась борьба за ногайцев. Кочуя в окрестностях Астрахани, они могли серьезно повлиять на исход борьбы за город. До Москвы доходили слухи, что султан, крымский и несколько среднеазиатских ханов состоят в переписке с беем Большой Ногайской орды Дин-Ахметом и склоняют его отойти от союза с царем. По весне 1568 года к ногайцам был отправлен посол Семен Мальцев, сумевший укрепить их связь с Московией (на обратном пути весной следующего года он попадет в турецкий плен и станет невольным свидетелем астраханского похода). Дин-Ахмет не мог примириться с Гази-мирзой – вождем Малой Ногайской орды и союзником крымского хана. Нуреддин Больших ногаев Урус был готов стать вассалом Селима II, но не Девлета Герая.
В свою очередь, Девлет советовал Касым-паше сдружиться с Дин-Ахметом, а затем, «к себе приманив, убить, а на Ногаях учинить, на большом княжении, Казыя-мурзу, что он нам верен». Касым же одаривал ногайцев, приходящих в Кефе, деньгами, кафтанами и сапогами, а затем отпускал с предложением являться под Астрахань «с торгом и с животиною».
Естественными союзниками Стамбула и Бахчисарая были астраханские татары. Весной 1569 года они отправили в Кефе двух мурз – Саина и Тенея – с товарищами, пообещав поднять восстание в городе, едва к нему подойдут крымско-турецкие войска, захватить и перебить всех сторонников Москвы по заранее составленным спискам. Наконец, перед самым выступлением прибыли гонцы из Тарковского шамхальства, чей правитель обещал примкнуть к походу на Астрахань и выдать московского посла.
К весне 1569 года главные действующие лица будущей драмы были определены и заняли свои места
Со своей стороны, Московия сблизилась с Сефевидской империей – естественным союзником против османов. Между Тахмаспом I и Иваном IV завязалась переписка, в 1568-м или самом начале 1569 года шах попросил у царя помощи огнестрельным оружием, и тот не отказал. В мае 1569 года в Персию отправилось посольство Алексея Хозникова с сотней пушек и 500 пищалей, а также некоторым количеством стрельцов для обучения шахской армии. Как Польша не примкнула к Турции, так и Персия не вошла в союз с Московией, но османы, по-видимому, были вынуждены оставить на Кавказе значительные силы для возможного противодействия Сефевидам.
Итак, к весне 1569 года главные действующие лица будущей драмы были определены и заняли свои места. Какими же силами располагали стороны к моменту начала боевых действий?
* * *
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d2pvgnodu66ot6.cloudfront.net/. Также следите за основными новостями Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: