«На их месте мог оказаться любой»: почему «украинским диверсантам» продлили арест

Севастопольский городской суд на четыре месяца продлил арест Владимиру Дудке и Алексею Бессарабову, обвиняемым в подготовке диверсий на территории Крыма. Они останутся в СИЗО до 11 января 2019 года. Судебное заседание, на котором дело будут рассматривать по существу, перенесли на октябрь – из-за болезни адвоката Алексея Бессарабова.

Бывшие сотрудники крымского аналитического центра «Номос» Дмитрий Штыбликов и Алексей Бессарабов уже полтора года находятся в заключении. Их и Владимира Дудку задержали летом 2014 года в Севастополе и обвинили в подготовке диверсий по заказу украинской разведки. Штыбликов дал признательные показания и был осужден на 5 лет, а Бессарабов и Дудка отрицают вину и намерены отстаивать свою правоту в суде.

Брат обвиняемого Россией Владимира Дудки Петр Дудка рассказывает о пессимизме политзаключенного.

– Состояние у него очень неудовлетворительное: частые головные боли, язва желудка, проблемы с сердцем, боли по мужской линии. Настроение у него сами понимаете какое – он уже не верит в обмен. По мнению Владимира, украинская сторона мало делает для освобождения политзаключенных. Нет определенного человека, который занимался бы именно этим вопросом – узниками Кремля в Крыму. Шансов на оправдательный или условный приговор нет. Моего брата, Бессарабова и Штыбликова просто назначили быть виновными.

Суд конечно, доведет все до конца.

Бывший эксперт центра «Номос» Павел Лакийчук убежден, что на месте обвиняемых в этом деле мог оказаться любой бывший украинский офицер в Крыму.

– Мы работали в центре «Номос» вместе с Алексеем Бессарабовым, а с Владимиром Дудкой учились вместе в Калининграде. Отвечая на вопрос, могли ли они на самом деле готовить диверсию, спрошу: Олег Сенцов мог готовить диверсию? Нет. Бессарабов – тем более. Владимир – старый человек и аполитичный, если говорить прямо. Но дело в том, что в тот период, когда оккупанты – не хочу говорить «правоохранители» – схватили их, видимо, россиянам нужно было продемонстрировать всем бывшим украинским военным, оставшимся в Крыму, необходимость лояльности к оккупационному режиму. На их месте мог оказаться любой, кто имел какое-либо отношение к Военно-морским силам Украины. Приговор обвиняемым может составить от 10 до 15 лет.

Координатор Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник предполагает, что без признания вины Бессарабова и Дудки на руках ФСБ тянет время для поиска дополнительных свидетельств для суда.

– Вполне возможно, что болезнь адвоката – лишь формальная причина, и есть какие-то свои планы, для чего затягивается этот процесс. Но в деталях разобраться сложно, поскольку дело рассматривают в закрытом режиме, часть материалов – так называемые секретные. Дело, как мы видим, затягивается – в январе пройдет уже более двух лет с тех пор, как людей под следствием держат в СИЗО. Это ненормальные и нездравые сроки рассмотрения уголовного дела даже по меркам России. Как мы знаем, Владимир и Алексей отказались от сделки со следствием, и в таких ФСБшных делах довольно часто все затягивается. Это может быть связано с тем, что они ищут еще каких-то свидетелей, которые под каким-то давлением могут подтвердить версию ФСБ. То есть мы понимаем, что, скорее всего, дело шито белыми нитками, аргументация следователей неубедительная.

Ольга Скрипник утверждает, что ФСБ с самого начала использовала неоказание медицинской помощи Владимиру Дудке для получения признательных показаний.

– По сути, по международным стандартам это является пыткой: человек испытывает боли, и это используют для давления. Вообще, это «дело украинских диверсантов» используют в пропагандистских целях как для внутренней российской аудитории, так и для внешней. В частности, Владимир Путин ссылался на это, отказываясь от переговоров по Крыму. Выбирая своих жертв, ФСБ пытается подыскать определенный бэкграунд, который можно преподнести. После захвата Крыма Россия получила доступ ко всем спискам военнослужащих, сотрудников Службы безопасности Украины в Крыму, полицейских. В этом деле были некая связь в Вооруженными силами Украины, продолжение контактов с ней, а также аналитическая деятельность. В идею ФСБ о «диверсантах» такая концепция укладывалась.

Правозащитница приветствует идею создать единый координационный орган, в ведении которого находились бы дела всех украинских политзаключенных, но эта идея, говорит Скрипник, остается на словах.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)