Эмирасан Сеитмуслядинов: «Никто не подозревал о высылке»

18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годы Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.

Я, Эмирасан Сеитмуслядинов, (1928 г.р.) являюсь уроженцем д. Къутлак (с 1945 года Веселое – КР) Судакского района Крымской АССР. Отец мой, Сеитмуслядин Сетибрамов, инвалид II группы. В деревне Къутлак я закончил 5 классов.

На момент депортации наша семья состояла из 7 человек: отец Сеитмуслядин Сетибрамов (1884 г.р.), мать Айше Эминова (1903 г.р.), сестра Медине Сеитмуслядинова (1926 г.р.), я, Эмирасан Сеитмуслядинов, сестра Алиме Сеитмуслядинова (1937 г.р.), брат Эмин Сеитмуслядинов (1939 г.р.), сестра Нефизе Сеитмуслядинова (1942 г.р.).

На момент депортации у нас в трех местах были виноградники, земля под табак, дом из 4-х комнат, сараи, корова, теленок, бараны, птица, бытовой инвентарь, в доме килимы из войлока, матрацы, подушки. В подвале было 350 литров вина, потому что урожай винограда 1943 года был очень хороший. В бочке было соленое мясо, кроме этого масло, жир, мука, пшеница, фасоль, сухофрукты, орехи, 60-70 кг табака.

За неделю до высылки почему-то сделали инвентаризацию дома. За день до высылки в деревне оказалось много машин и солдат. Никто ничего не подозревал о высылке, потому что это были советские машины и советские солдаты.

18 мая 1944 года рано утром постучались в дом. Отец мой открыл дверь и увидел двух солдат, которые очень быстро объявили о выселении, никакого документа о выселении не показывали. На сборы дали 15 минут. Благодаря тому, что у нас в доме был взрослый мужчина – это наш отец – он быстро сообразил, что можно с собой брать, чтобы не умереть с голода. Многие семьи были без мужчин, а женщины терялись, так как им надо было собирать своих детей. И все равно много брать не разрешали, говорили по дороге вас будут кормить, но оказалось совсем не так.

Весь народ села собирали возле кладбища. По дороге вспомнили и спросили, можно ли взять швейную машину, солдат согласился. Я побежал обратно домой и взял ее. На высылке машинка помогла нам выжить от голода, мы всю жизнь были благодарны этому солдату.

На грузовых машинах нас привезли в Феодосию, а там погрузили в товарные вагоны и выслали из Крыма. Дня три вообще не открывали вагоны. По дороге мы ели еду, пили воду, которую взяли из дома. Состав останавливался где-то в степи. Женщины быстро спускались на землю, из каких-то щепок разжигали огонь и готовили себе еду. Если не успеют, то на другой станции допекали свои лепешки. Жидкое в основном не готовилось, так как не было воды.

На одной из станций мама моего сверстника односельчанина Абдурамана не успела на поезд, она упала и нога оказалась под колесом поезда. Женщина была жива, но она осталась где-то в степи, ее в вагон не подняли. Вот так она без вести пропала.

По дороге один раз дали уху из соленой рыбы. Людям очень хотелось пить, но воды уже у многих не было. Начались болезни, но никто их не лечил. Умерших людей оставляли в степи там, где останавливался поезд. Естественно, их никто не хоронил.

Через 18 дней мы оказались на станции Асака Андижанской области Узбекской ССР. Местные люди очень неохотно общались с нами. На телегах нас привезли в колхоз «Коммуна» Мархаматского района. Нас поместили в сарай одного узбека. Люди были обессиленные от нехватки еды в пути, а им дальше надо было работать, чтобы заработать на еду.

Отца взяли на работу по уборке урожая пшеницы вручную. Дни были жаркие, а воду пили из арыка. Он заболел дизентерией. Его повезли в больницу, врач сделал один укол и сказал забирать, в этот же год он умер, это было 14 сентября 1944 года. Мы с хозяином, я и он, на телеге повезли на кладбище, и я лично хоронил отца, мне было тогда 16 лет.

Потом умерла моя младшая сестра Нефизе от малярии. Умирая, она говорила: «Хочу к себе в красивый дом…». Ее тоже похоронил сам.

Из колхоза «Коммуна» мы переехали в Куля, чтобы оттуда можно было ходить на работу в Газстрой, позднее он стал называться Нефтепром Андижан. За целый день работы мы могли получить булку хлеба, Мне оплачивали 15 рублей как ученику. Потом мы переехали в Нефтепром Андижан. Для проживания нам нужно было построить домик. Для этого государство выдало ссуду в сумме 5000 рублей с рассрочкой до 7 лет. Но как раз была гиперинфляция денег, и эти деньги у нас забрали в течение двух лет, не оставалось ничего от зарплаты на пропитание. Люди стали голодать, некоторые умирали семьями.

Мы не имели права учиться в школах, ПТУ, техникумах, вузах. Больше я не учился, работал слесарем в гараже. Женился, построил еще один дом.

После Указа 1967 года о снятии огульных обвинений с крымских татар, в 1968 году с семьей – жена и 4 детей – переехал в Крым. В Кутлак меня близко не пустили. Купил домик в с. Николаевка Советского района. На следующий день пришла милиция и мне дали 24 часа, за которые нужно было освободить дом и убраться из Крыма. Заставили хозяйке вернуть деньги за дом, а контейнер отправили в Акимовку Запорожской области. Но там нам тоже не обещали прописку.

Пришлось вернуться опять в Узбекистан, где раньше жили. Денег уже у меня не осталось. Пришлось в долг купить еще один домик подешевле. До 1974 года опять жил и работал в Нефтепроме. В 1974 году вновь вернулся в Крым. Купил дом в селе Красногвардейское Советского района. Меня с женой не прописывали 9 лет. Дом не оформляли, на работу не брали, все время угрожая повторной высылкой.

В 1975 году замуж отдал старшую дочь Нефизе за прописанного парня и та наконец прописалась. В 1979 году женил старшего сына на прописанной девушке и отдал замуж вторую дочь за прописанного парня, так и они прописались. Я, жена Зекие и младший сын прописались только в 1983 году.

Сейчас живу в селе Красногвардейское.

(Воспоминание от 28 декабря 2009 года)

К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий